Скальпелем зачищается пространство вокруг. Серебряный хирургический расширитель обхватывает кость кольцом. Пилой, похожей на толстую металлическую нитку, перепиливают то, что осталось.
Санитарка убирает ногу в красный мешок.
Операция закончилась за два часа. Операционную стерилизуют — готовится следующая ампутация.
Седой мужчина умрет этой ночью.
Заведующий первым отделением Сергей Николаевич Игнатьев идет во вторую реанимацию. Ему предстоит трудный разговор.
— Тамара Ивановна, здравствуйте. Когда нога заболела?
— Неделю, — отвечает она. — Разные были боли.
Сергей Николаевич поднимает одеяло и смотрит на ногу. Тамара Ивановна отводит глаза в стену.
— Ножка умерла. Надо делать ампутацию.
— Нет.
— Погибнете сами.
— Погибну так погибну, — она говорит зло. — Но без ноги в этом возрасте…
— Погибнете, и погибнете в страданиях, — говорит комендант за спиной у врача. Врач не оборачивается.
Тамара Ивановна сжимает губы. Она смотрит в потолок, чтобы не плакать. Сергей Николаевич молчит. Потом говорит просто:
— Жить есть для кого?
— Да.
— Тогда операция. Сегодня вас подготовят. Завтра я все сделаю. Сам. Не подведете нас?
— Я постараюсь, — Тамара Ивановна говорит тихо. Сергей Николаевич кивает.
Он выходит в коридор. Я не могу прочитать его выражение лица. Он идет в операционную — и там за 15 минут удаляет то, что когда-то было женской рукой.
НочьИрина Евгеньевна и Наталья Григорьевна смотрят вечерние анализы пациентов… Им обеим сорок с небольшим. За время пандемии Ирина Евгеньевна похудела на 15 килограммов, Наталья Григорьевна на 20.
Вечерний обход уже прошел. Наталья Григорьевна кричала на медсестер. Они не положили подушку под Петровича, пациента на седьмой койке, когда перекладывали его на живот.
Общими усилиями Петровича приподнимают, подсовывают подушку под живот. Он большой. Он без сознания сутки.
В отделении двенадцать пациентов. Все — мужчины, «слабый пол». Раз в четыре часа Наталья Григорьевна и Ирина Евгеньевна пишут дневники наблюдения на каждого больного. На каждого больного заполняется бумажная карта ежедневного наблюдения. Нет времени работать с пациентами, «ручки у ИВЛ покрутить».
Петрович на седьмой койке умер. Аппарат ИВЛ еще дышит мертвыми легкими, но сердце встало.
«Пациент ушел. Суетиться не нужно. Все», — говорит Ирина Евгеньевна и садится обратно за компьютер. Заново открывает анализы. «Тут уже спешка не нужна».
Она не начинает реанимацию. «Там реанимировать не имеет никакого смысла. Он возрастной, у него наверняка ишемическая болезнь в анамнезе, и так далее. Поэтому организм не выдерживает нагрузки просто, и всякие метаболические нарушения происходят, и… Так, чего я ищу… Я хочу биохимию утреннюю. Так, АЧТВ, альбумин, а, вот, мочевина.
Мочевина 40. А, ну понятно. Острая почечная недостаточность тоже как осложнение ковида. Очень часто бывает, у пациента перестают нормально функционировать почки, соответственно, шлаковыводящая функция нарушена, ну почки — это все, без почек мы никак.
Наталья Григорьевна звонит его сыну. Ее голос становится стеклянным, леденцовым. Она говорит:
«Здравствуйте. Вас беспокоят из отделения реанимации 15-й городской больницы. Подскажите, пожалуйста, кем вам приходится... ? Примите, пожалуйста, наши соболезнования. К сожалению, он скончался».
Человек здесь сведен к истории болезни. Петровичу было 69 лет. Его тело перевернули и отгородили ширмой. Смерть прячется за белой тонкой шторкой.
— Реанимационные действия имеет смысл выполнять только тогда, когда они могут привести к какому-то эффекту... Я сейчас жестко скажу. Пациенты старше 80 с третьей-четвертой стадией пневмонии в реанимацию не должны поступать, — говорит Ирина Евгеньевна. — Как на войне. А это война. А реанимационная койка дорого стоит. Есть люди, которые еще могут побороться за жизнь.
В предбаннике собирается народ — новая, свежая смена.
Очередь к пункту с бейджиками.
Наступает утро.Елена Костюченко, Юрий Козырев. «Новая газета»
Публикуется с разрешения правообладателя с существенными сокращениями
Полный текст статьи читайте по ссылке:
https://novayagazeta.ru/articles/2020/11/08/87875-noch-den-noch